Беженка с Украины: Я открыла глаза и не могла понять, что это за грохот – от него стекла дрожали и колыхались на приоткрытых окнах шторки

Страшная война, сметающая в борьбе политических страстей с лица земли простых граждан своей страны, продолжается на юго-востоке Украины уже несколько месяцев. За это время, чудом уцелев от снарядов, в Россию удалось бежать нескольким десяткам тысяч украинцев. Их родные дома разрушены, вместо больниц и школ - руины.

Корреспонденту АПИ удалось пообщаться с одной из многих беженок, кто не видит будущего в своей стране. Светлана, молодая симпатичная женщина с мужем и 15-летним сыном переехала к родственникам в Екатеринбург уже больше месяца назад. Несмотря на то что здесь они столкнулись с трудностями устройства на работу и учебу, с гораздо большей горечью и страхом она говорит о том, как родной Славянск за короткое время был уничтожен украинской армией.

О пропагандистской лжи украинского телевидения и равнодушия к мирному населению, о том, как прожить под обстрелами, без воды, электричества и продуктов, - читайте в эксклюзивном интервью АПИ.

Я встретилась со Светланой субботним вечером в доме ее сестры, которая вместе с мужем забрала семью с русско-украинской границы - из Белгорода. Разместились мы за кухонным столом. Светлана во время разговора признавалась, что считает себя русской, и лишь легкий акцент, который, впрочем, свойственен многим жителям Юга России, выдавал в ней украинку. Не гостью, к сожалению, а, как приходится теперь говорить, «беженку». Она не выглядела усталой или замученной, но в глазах этой молодой женщины не раз во время нашего общения появлялась глубокая печаль и тоска по родному краю.

- Все события начались в Украине с майдана. Как вы жили в это время в Славянске?

- До майдана жили нормально, стабильно, да и потом, начавшийся в стране кризис у нас не сильно ощущался. Город Славянск ведь небольшой. Может быть, в торговле это было заметно, работы меньше становилось. А так - все шло своим чередом, во всех учреждениях. Мы жили тихо-мирно, как говорится, никого не трогали. Стабильность была. А на майдане этом, судя по телерепортажам, творилось черти что.

- У вас из знакомых кто-нибудь уехал на майдан?

- Ну, из знакомых нашей семьи никто. Мы не воспринимали майдан. У них там свои какие-то взгляды были, мотивы - свергнуть существующую власть. Понятно, что нас тоже не все устраивало при действующем президенте, но не настолько, чтобы ехать на майдан. Туда ведь в основном отправлялись жители запада, с востока если и были, то лишь единицы. Это настоящая революция. Если бы раньше пресекли, может, и не было бы сейчас войны.

- А телевидение вы какое смотрели - российское или украинское?

- Вообще у нас телевидение украинское, но у всех есть кабельное - каждый ловит, что хочет. Российские каналы поначалу были только развлекательные - вещание тех, где много новостей, не разрешали. А потом уже как-то стали добавляться. Мы стали смотреть и те и другие и замечать несоответствия. Особенно мы это ощутили, когда у нас началась война. Появился канал «Россия 24», и он более правдиво показывал о том, что у нас происходит. Точнее, на украинских каналах полностью противоположную информацию давали.

- Например?

- Например, что они - украинская армия - не стреляют вообще. Как будто бы пришли к нам и только отбиваются, если на них нападают. А стреляют сами ополченцы, попадают в наши школы и больницы. Но зачем им рушить здания, если они вместе с нами здесь живут, вместе с мирными жителями? Зачем уничтожать те дома, где они сами находятся? Киевские власти вещают свою версию на всю Украину - в других областях, кроме Донецкой и Луганской, нет возможности увидеть правду. И там люди думают, что мы зомбированы русским телевидением. Понимаете? Не они, а мы. Хотя мы живем в Славянске и воочию видим все, что происходит. В подвалы реально опускаемся, когда бомбят. Они постоянно зомбируют, что войну начала Россия. У нас никто так не думал. Все считали, что войну начала Украина - против своих же граждан. Бомбят мирный народ, разрушают города. Сейчас в Луганске происходят то же самое, что в Славянске было. В Лисичанске в нефтеперерабатывающий завод попали. Тоже говорят в Украине, что ополчение - а какой им смысл?

- Когда вы впервые услышали и почувствовали войну?

- Мы проснулись. В четыре утра. Когда начало... не знаю, как назвать это... бахать - бум, бум, бум - из каких-то тяжелых орудий. Я открыла глаза и сначала не смогла понять, что это за звуки. Но они так сильно раздавались, что шторки на приоткрытых окнах колыхались от волны и стекла дрожали. И сразу - не передать словами, насколько сильно - внутри все сжалось, дрожь по всему телу, мысли появились: «Что это? Война?». С горы Карачун стреляли. Так сильно... А мы должны на работу идти в этот день, 2 мая. Позвонили туда, и в итоге все остались дома, потому что непонятно было, что будет дальше.

До этого времени ополченцы уже везде поставили блокпосты, чтобы украинская армия не попала в город. Но потом она захватила Карачун - гору, где у нас телевышка стояла. С нее весь город, как на ладони, - любое место видно. Стреляли каждый день. Сначала не постоянно, а в какое-то определенное время - наверное, график был. Допустим, рано утром стреляют, потом прекращают. Днем еще оживает город, еще кто-то пытается ходить на работу, в магазин - то есть шло поначалу все своим чередом. После пяти вечера на улицах уже никого не было. А с девяти вечера, чуть ли не полночи - опять: бах-бах-бах. Ну, а потом уже и днем, и в любое время. Если выйдешь на улицу и начинают стрелять - сразу ищешь место, куда спрятаться. Моментально народ с улицы утекает.

- Сколько времени они так по графику стреляли?

- Да недолго, примерно неделю. После - уже постоянно стали обстрелы происходить. Был случай, когда ребенок мой пошел в школу - не помню точно, какого числа, - он должен был табель забрать, так как учебный год раньше закончился, и оценки уже выставили. Как началась война, в школу уже дети не ходили. Он пришел, и еще одна девочка. Никого не могли найти, классной руководительницы не было. Я была на работе. Когда начинали бомбить, мобильная связь пропадала. Зная, что он ушел в школу, с горем пополам дозваниваюсь домой и узнаю, что в нашу школу попали... Мне, конечно, плохо стало сразу. Еще через какое-то время вновь дозвонилась до дома, он уже пришел, незадолго до обстрела вышел из школы. После этого больше он туда не ходил, из-за чего и приехал без аттестата сюда. Да и не было уже никого - учителя не появлялись - жизнь-то дороже. До директора дозвонились - он сказал, что уже выехал из города, документы положил в сейф, вроде несгораемый. Только когда их можно будет достать оттуда... Не знаю, может когда-то что-то изменится.

- Как же они по мирным жителям попадают, ведь должны по ополченцам стрелять?

- Попадают снаряды все равно. Разлетаются осколки, они могут и в человека попасть, и окна рушатся, и стены. У нас раньше троллейбус ходил по городу, потом оборвались провода, все валялось. Люди еще восстанавливали провода, пускали троллейбус через день, потом опять попал снаряд. А когда сильно бомбили, уже все провода оборвались и свет везде пропал.

- То есть вы жили без электричества?

- Да, вообще без света. Не было ни электричества, ни воды - попали в какой-то канал, которым снабжают не только город, но и близлежащие села. Когда мы выехали, еще и газа не стало. В соседний дом попали - и его отключили, чтобы не было прорыва. А еще весь город попал в блокаду - украинская армия не запускала машины с продуктами. Продавали, что оставалось, поначалу, а потом один за другим за другим все магазины закрылись. Аптеки тоже - не знаю, как жили те, кто не может без лекарств, например диабетики. Говорили, что пропускают гуманитарную помощь, открывают «зеленые коридоры» - ничего этого не было. Родители уехали, уже когда нервы сдали, в соседнюю область. Не хотели очень оставлять дом и огород.

Сейчас очень много работ по восстановлению необходимо провести. С некоторыми знакомыми, кто остался в Славянске, мы сейчас связываемся - они рассказывают, что воды до сих пор нет. Свет в некоторых местах начинают включать. Потому что армия от города уехала, переключилась на Донецк теперь. Разрушили Славянск, Николаевку, Семеновку - это район города, где частные дома. Ее всю разбомбили - потому что она находилась между блокпостом ополченцев и украинскими военными. Горячая точка была.

- Вы видели ополченцев?

- Конечно, они по городу перемещались в форме, с оружием. Они ввели комендантский час, чтобы с 12 ночи до шести утра никого не было на улицах. Но когда постоянно бомбить стали, уже с трех часов дня все по домам сидели.

- В какой момент они появились впервые?

- Двенадцатого апреля. Захватили милицию, СБУ. Не знаю, с чем они пришли... Может показать, что захватили оружие, чтобы выйти на переговоры с Киевом. Свои требования хотели предъявить. Ну а там подумали - «террористы» захватили. Понятно, что захват - это уже неправильно, конечно. Ну а Украина избрала путь нападения на Славянск, думали, что они сложат оружие.

- Кто все-таки они такие - ополченцы юго-востока? Простые жители или профессиональные военные?

- Сначала появился самопровозглашенный мэр - он был местный - нам рассказали, где он жил, кем работал. В его окружении тоже, наверное, местные были. А когда украинская армия стала наступать, уже стали люди собираться, вступать в ряды ополчения. Сейчас проблема в том, что город разбомбили, всех жителей разбросало. Численность была около 120 тысяч, а осталось лишь 10%.

- Как лично вы относились к ополченцам? Поддерживали, что они встали на защиту города, или как-то по-другому?

- Как вам сказать... Я, как говорится, за мир. Кто начал войну - тоже непонятно. Не могу сказать, за кого я - за них или за других. Я за мир, мне не хочется, чтобы с той или с другой стороны стреляли. Хочется, чтобы просто сложили оружие, решили каким-то другим путем - переговорами, например. Все же сверху идет, это им там договариваться надо. Что те управляемы кем-то, что другие. Мы люди маленькие, с ружьями не бегаем - обычные семьи.

В этот момент где-то под потолком кухни раздается шум. Белая кошка с голубыми глазами по имени Даша, только проснувшись и слегка потягиваясь, окидывает нас взглядом. Отвечает мурлыканьем на предложение спуститься и грациозно спрыгивает сначала на столешницу, а затем к ногам сидящей с нами сестры Светланы, хозяйки дома.

- А у вас там не было животных?

- Кошка была. Тоже Дашей звали. Когда мы уезжали, у нас еще родители там оставались, жили в частном доме - Дашу мы оставили им. С животным сложно уехать, где-то могут не пропустить, бумажки надо специальные. Да и как она поведет себя в дороге, неизвестно. Конечно, может, так и надо было... Дверь была приоткрыта, она сбежала. Жалко, конечно. Как член семьи...

- Вы ждали помощи от России?

- Ну, помощи кто ждал - ополченцы, наверное. А мы как можем ждать? Нам главное, чтоб не стреляли, у нас даже мысли не было ждать. Помощи, чтоб еще больше стрелять приехали - чтоб дальше отогнали украинскую армию? Наверху должны договориться, чтоб и те и другие не стреляли, но никто не приходит к такому выводу. Говорят, «прекратим стрелять, если вы сложите оружие».

- Вообще, получается, что юго-восток хотел быть независимым и из-за этого началась война?

- Ну да, а Киев еще не шел на переговоры с самого начала. Сколько им предлагали. Никто не смог, они побоялись и не приехали ни в Донбасс, ни в Донецк, ни в Луганск. Может, как-то по-другому бы было - приехали и поговорили бы. Никто ведь не приехал, вообще никто. А война так и шла.

- А бомбили только из ПЗРК или из других орудий тоже?

- Да там из разных бомбили. И с самолетов - Семеновку полностью с них уничтожили. Потом вот украинцы говорили, что сами ополченцы бомбят - а откуда у них авиация? Из тяжелых орудий открывали огонь, ракеты запускали - мы однажды в окне увидели, как одна из них летела. Страшно... Потом, когда уже не было ни света, ни воды, в последние дни до отъезда, мы переехали к родителям, в частный дом. У них там колодец. Периодически ходили домой, пешком - хоть расстояние и не близкое. Потому что автобусы уже особо не ездили - можно было целый час простоять, прождать автобус. И шли всегда быстро, потому что в любой момент могут начать стрелять. Тогда уже приходилось бежать.

- Вы попадали в такую ситуацию, когда начинался обстрел?

- Было, что мы идем по улице, и где-то вдалеке начинают стрелять - тогда мы бежали в дом. Успевали, конечно. Каждый день жили в страхе. И на глазах наших попадали, и рядом, в соседнем районе... Узнавали, что при бомбежке знакомый не добежал до подъезда. Разорвало и осколком попало... На месте гибнут люди. А украинские новости не показывают, что какие-то конкретные люди, мирные жители гибнут. Не фамилии, ни имени - ничего. Есть человек - нет человека - никто про него потом и не вспомнит.

- А в бомбоубежища не приходилось спускаться?

- В подвалы. Нам - нет. Но у нас был район, в который постоянно попадали. Знакомый с работы как раз там жил. И он рассказывал, что они реально каждый раз спускались в подвалы и сидели там. В холоде, сырости - они ведь не оборудованы, давно войны не было... Еще хлопец в Семеновке жил. До последнего. Как начинали бомбить, он никогда не спускался, а потом, когда в соседний дом попали, уже начал. Мы ему предлагали вообще съехать, он все собирался... А потом не знаю - связь оборвалась, «абонент не доступен» постоянно. Жив, не жив - ничего уже о человеке не знаем. И так многие - в Интернете пишут сейчас постоянно: «Помогите узнать, жив или нет», потому что связи нет с людьми. Интернет пропал одновременно с электричеством, и мобильная связь практически. Мама выходила на станцию и водила телефоном в воздухе, чтобы хоть две палочки поймать. Вся Мамовка так выходила.

- Украинскую армию вы видели в глаза?

- Только когда выезжали из города. Один блокпост при выезде из города принадлежал ополченцам, затем еще три, до Харькова - украинской армии. Их видели - обычные, в форме, в касках, бронежилетах, с оружием. Ну и акцент, конечно, «украинский» - то есть сразу слышно, что они не с востока, а из других каких-то мест. Просто у нас регион русскоязычный в основном, а западный акцент сильно отличается. Вообще, у жителей запада воспитание нацистское, формирования - типа «Правого сектора». Ведут себя как фашисты, озлобленные.

Они досматривали: «с вещами на выход» из автобусов выводили, заставляли сумки открывать, телефоны проверяли - чтоб не было фотографий с ополченцами или какой-либо связи с ними. Вот на одном каком-то блокпосту, не помню, по-моему перед городом Изюм, всех, кроме детей и стариков, заставили выйти. Посмотрели паспорта, вещи. У одной нащупали в сумке, спросили: «Что это?», она: «То блендер, то не ружье». Видимо, подумали, что возможно женщина-снайпер едет. Потому что слухи ходили, что есть такие. Хотя среди украинцев тоже были наемники. Говорили, что на Карачуне именно они и сидят. И им по барабану, куда стрелять - то ли в мирные дома, то ли в ополченцев.

- А наемники откуда?

- Ну, по разговору, то ли сербы, то ли поляки. Не украинцы. И это не раз подтверждалось. Мы звонили знакомым, которые живут в Краматорске, они рассказали, что видели их. Город не очень закрытый, армия по нему проезжала. И девушки подходили к ним, говорили: «Что вы к нам приехали? Мы не нуждаемся в вашей помощи», а они между собой заговорили на польском или на сербском, им ничего не ответили.

- Как люди выезжали из города?

- Работал автовокзал, каждый день направляли автобусы - только на одно направление, на Харьков. Раньше еще на Донецк ездили, но, как война началась, перестали. Железнодорожный вокзал тоже сразу закрылся, поезда по всей ветке перестали ходить - и в те города, что за Славянском. Не знаю, может, волонтеры кого-то вывозили, но мы этого не видели - каждый за свои деньги ехал. Звонишь на автовокзал, заказываешь места, на следующий день выезжаешь. Два автобуса отходили утром, оба полные - и так каждый день. С мая уже начали люди уезжать.

- А как вам удалось покинуть Славянск?

- Отправились 15 июня, в восемь утра автобусом до Харькова, оттуда - до Белгорода. Мы до последнего ждали, не хотели бросать родные места, думали, вот-вот закончится - а обстрелы становились, наоборот, все сильнее. У мужа разбомбили работу, конкретно, вообще все снесли. Начали в воскресенье, в понедельник добомбили. Слава Богу, никто не пострадал - как только услышали, что начали в ту сторону стрелять, сразу убежали. Поэтому решили ехать. Созвонились с родственниками, они нас забрали из Белгорода. Там на границе все спокойно, просто проверяют паспорта, ставят печать. Без проблем - никто не задерживает. Это ростовскую границу бомбят.

- Никого не забирали из автобусов?

- Нет, но когда мы выезжали, нас предупредили: если есть одинокие молодые люди - а в автобусе как раз ехал хлопец лет тридцати пяти, - надо найти пару, иначе могут у армии возникнуть подозрения, что террористы вместе с мирными жителями выезжают. Там как раз девушка сидела с семьей, договорился с ней, что он брат двоюродный или троюродный. Выучили фамилию, дату рождения - вдруг спрашивать начнут, проверять.

- Получается, Харьков стал промежуточным пунктом?

- Да, там совсем другая жизнь - спокойная, обычная. Многие там не верили, что нас так сильно бомбили, спрашивали: «Это реально у вас так все серьезно?». Если бы была не правда, то люди бы и не бежали от бомбежек, не зная, куда укрыться, и находясь в домах без света и воды. А что сейчас - город разрушен, работы нет, как детям учиться?.. Будущего пока что я не вижу там.

 

© Анна Федорова, АПИ