Официальный портал Екатеринбурга

Сергей Филин: Современные спектакли приходят и уходят, а большие классические постановки живут вечно

5 мая 2014 12:49

Всемирно известный артист балета, ныне - художественный руководитель балетной труппы Большого театра Сергей Филин приехал на несколько дней в столицу Урала, чтобы оценить участников II международного детского хореографического конкурса «Щелкунчик приглашает». Он не только возглавил жюри, но и стал режиссером гала-концерта, пригласив к участию в нем солистов Большого. Сергей Филин согласился выделить время корреспонденту АПИ в своем плотном графике для того, чтоб поделиться своим отношением к детскому балету, представленному на екатеринбургской сцене, и рассказать о собственном богатом хореографическом опыте.

- Сергей Юрьевич, расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях от фестиваля «Щелкунчик приглашает» в этом году. Есть будущее у нашего балета?

- У нашего балета очень светлое будущее, очень высокий уровень, и состояние сегодняшнего фестиваля говорит только о том, что интерес к балету продолжает расти. Коллективы, которые приезжают на фестиваль, готовятся с невероятной ответственностью и создают просто колоссальную концентрацию мастерства на одной сцене. Очевидно, что перспектива у этих молодых артистов, которых мы видели несколько дней в конкурсных программах, очень высокая. И у всех членов жюри впечатление от уровня исполнения и преподавания прекрасное.

- А вы как председатель жюри на что в юном танцовщике в первую очередь обращаете внимание?

- Поскольку это все-таки конкурс, важна подготовка, школа, выучка, то есть насколько ребенок сегодня обладает знаниями, воспитанием и образованием в области хореографии. Но это неразрывно связано с внутренним талантом и способностями, поэтому вторая составляющая - это, безусловно, способности. Также важно грамотно их раскрыть, выявить особые данные у ребенка и подчеркнуть их, вынести на первый план. От этого работа становится ярче. Потому что, если ребенок имеет какие-то физические особенности, дар танцевальности, музыкальности, координации, может выполнять хорошие прыжки, удивительные вращения, и это качественно преподнесено, то, конечно, перспективы ребенка видны лучше. Работа педагогов-репетиторов очень важна, потому что от самого ребенка далеко не все зависит. Если у тебя просто есть талант - его надо развивать. И если ты готов и можешь работать - это надо делать вместе с педагогом. Здесь, в жюри, мы всегда смотрим на работу педагогов, хореографов, потому что от этого зависит успех. Многое зависит от того, насколько особенный номер сделал хореограф-постановщик. Иногда даже какие-то недостатки можно скрыть благодаря очень красивому, особенному номеру, который за счет эмоциональности, музыкальности и просто за счет хореографии дает возможность ребенку выйти с ним вперед.

- Работа педагогов хореографии зачастую понимается как необходимость быть очень строгим и иногда даже грубым - на что жалуются некоторые родители начинающих звезд...

- Быть грубым неправильно. А вот строгим и требовательным - однозначно да. Потому что если педагог требователен и строг к дисциплине и организации работы, то это способствует наибольшей концентрации и, как следствие, высокому результату. Если педагог не обращает внимания на поведение детей и дает им повод вести себя так, как они хотят, исходит не из собственного желания и понимания сегодняшнего урока, а из желаний детей, то никакого результат не будет. Можно быть веселым, добрым, общительным педагогом до начала занятий и после. Но, что касается конкретно урока, надо объяснять детям, что в классе должна быть хорошая, творческая, рабочая атмосфера в репетиционном зале, и для этого педагог должен быть очень строгим и требовательным.

- Ваш путь известного танцовщика балета должен был начаться с театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, который предлагал заключить контракт - но вы ушли в Большой театр. Затем из Большого перешли на должность худрука в театре Немировича-Данченко. Через три года вновь ушли в Большой - теперь уже на должность художественного руководителя. Есть ли у вас ощущение, что театр Немировича-Данченко стал для вас как бы стартовой, взлетной площадкой?

- Дело в том, что для меня, как ученика Московской академии хореографии, театр Немировича-Данченко был мечтой. Представить, что я попаду в Большой было просто невозможно, поскольку у меня для этого ничего не было - ни богатых родителей, ни особых друзей, связей в балетном мире - ничего такого, от чего можно было отталкиваться и мечтать. Была только подготовка, школа, где мы работали всегда очень много. С театром Немировича-Данченко у меня связано много историй, начиная с совсем детского возраста. Тогда я только начинал учиться в московском хореографическом училище и приходил с другими детьми в этот театра для того, чтобы поучаствовать в спектакле «Золушка». Там, на сцене, были замечательные колонны на специальных роликах, которые должны были перемещаться. Дети, залезая внутрь этой колонны, могли ногами ее перемещать и создавать такое красивое сценическое оформление.

Разумеется, в этой колонне была небольшая щелочка, для того чтобы видеть, куда ты движешься. Через нее мы видели все, что происходит на сцене, как танцуют артисты. Перед тем как выйти на сцену, мы переодевались в огромной раздевалке - нам давали специально большую гримерную, в центре которой стоял зачехленный большой рояль. Именно на нем я впервые тогда начинал пробовать свой автограф. И я тогда придумывал, сочинял, как он должен выглядеть - поскольку мама мне дала задание, сказав, что уже пришло время для того, чтобы научиться делать свою роспись. И вот именно в театре Станиславского, на том самом старом рояле, в антракте спектакля «Золушка», будучи совсем малышом, я создал автограф, который впоследствии уже применял в качестве художественного руководителя театра.

- А если говорить о приглашении в театр Станиславского - вы никогда не жалели, что выбрали Большой театр?

- Меня за год до выпуска из хореографического училища действительно пригласили в театр Станиславского, и я готов был заключить договор - меня брали сразу на сольный репертуар. Но дело в том, что Софья Николаевна Головкина, ректор и директор хореографического училища в то время, узнала о том, что я уже собираюсь согласиться, в канун Нового года пригласила меня к себе и сказала: «Я вас прошу нигде, ни с кем ничего не подписывать, потому что вас приглашают на работу в Большой театр». Поверить в это тогда было невозможно, но уже в последующие полгода я работал с еще большим интересом и отдачей, веря в то, что могу оказаться в Большом театре. Пожалел ли я об этом? Я думаю, что нет, потому что Большой театр уже стал моей историей - не только жизненной, но и историей творческого пути, который был очень ярким, интересным. Могу сказать, что, попав в руки к Юрию Николаевичу Григоровичу, я всегда имел возможность работать, и он всегда старался делать так, чтобы я, как молодой артист, получал как можно больше интересной работы. Именно Григорович давал мне возможность развиваться и идти вперед, участвовать во всех своих спектаклях и других. Можно сказать, что поддержка и интерес к нам, молодым артистам, были очень высоки.

Жизнь моя в Большом театре всегда была яркой и интересной, я благодарен тем людям, которые меня окружали. Мне повезло, потому что я в одном зале работал с Галиной Сергеевной Улановой, с Мариной Тимофеевной Семеновой, с Николаем Борисовичем Фадеечевым, Николай Романович Симачев был моим первым педагогом. Было огромное количество партнерш и театров мира. Поэтому когда я получил приглашение вернуться на должность худрука в театр Станиславского - это была проба чего-то нового для меня, уже известного на тот момент - но никогда не делавшего ничего в этом качестве. Работа оказалась тоже очень интересной. Вы задали удивительный вопрос... Как-то получилось, что оба театра для меня стали очень близкими и родными, чему я очень рад. Потому что опыт работы в театре Станиславского и такая связь с ним стала реальностью... Может быть, еще будет какое-то продолжение, я не знаю.

- Сергей Юрьевич, в 2006 году вы говорили, что организационная и постановочная работа вам не интересна. Как же получилось, что в 2008 году вы стали художественным руководителем в театре Немировича-Данченко, а затем - в Большом театре?

- Я могу и сейчас сказать, что у меня нет таланта к постановочному процессу в хореографии, и я по сей день к нему стараюсь не иметь никакого отношения. Сейчас я не постановщик, не хореограф, а в чем-то репетитор, педагог, наставник. Это то, в чем я сегодня могу и хочу работать, чем я занимаюсь с большим удовольствием. Иногда даже удается добиваться каких-то больших результатов в этой области. А что касается организационной работы, то это уже сегодня, конечно, не вопрос, а моя жизнь, задача художественного руководителя. Без этого я уже не могу. Так что с одним направлением поборолись, но что касается постановочной работы, то еще раз хочу подчеркнуть: здесь нужен особый талант. Конечно, этому можно учиться и научиться, но нужно проделать большой путь, сложный процесс обучения. Если уж начинать постановочную деятельность, то выполнять ее нужно хорошо. Поэтому ей я по-прежнему не занимаюсь.

- Ну а артистов для спектаклей и репертуар театра вы сами выбираете?

- Да, конечно. Что касается стратегии развития, репертуарной политики, выбора того или иного хореографа, который будет приезжать и работать с артистами - это как раз моя прямая обязанность и работа, то, чем я непосредственно занимаюсь.

- А были ли у вас случаи, когда артист отказывался от исполнения предлагаемой вами роли? Вы рассказывали, что сами зачастую спорили с хореографами - в частности с великим Григоровичем по поводу роли Спартака в одноименном балете. Несмотря на то что он настаивал на вашем исполнении главного героя, вы отказались наотрез. Как вы сейчас реагируете на подобные заявления артистов?

- Да, я сталкивался с этим и понимаю, что хороший артист сегодня имеет право на выбор. Потому что он может чувствовать, что та или иная партия не ложится на него по разного рода причинам. Но, конечно, не в случае, если артист не может исполнять партию в новой постановке или в уже имеющемся в репертуаре спектакле по причине его отсутствия или необходимого отъезда. То есть, например, он поставлен на главную партию, но приходит и говорит: «Можно я откажусь от нее, потому что хочу на личные гастроли отправиться». Это исключено. Но если сегодня актеры сомневаются, что эта партия соответствует их физическим данным, по амплуа или определенному образу не подходит - я всегда стараюсь идти навстречу артистам. Но есть, конечно, единичные случаи, когда артистам кажется, что, возможно, это не их репертуар, но при этом хореограф-постановщик и я, как руководитель, видим ситуацию иначе, и считаем, что, несмотря на сомнения артистов, они все равно будут лучшими в этой партии. Поэтому я стараюсь всегда объяснить ситуацию артисту, чтобы хотя бы попробовать. И в этой области мы иногда также добиваемся успеха, потому что артисты, несмотря на сомнения, остаются в этих ролях и становятся не просто одними из лучших исполнителей, но и настоящим украшением спектакля. Конечно, это всегда поиск, всегда вопрос не простой, но я стараюсь слышать артистов и идти им навстречу.

- В последнее время складывается ощущение, что современной хореографии уделяют больше внимания и значения, чем классической. Как вы думаете, не придем ли мы к ситуации, когда классический балет просто уйдет со сцены?

- Ничего невозможного нет, и, конечно, это может когда-то произойти, но сейчас основная задача крупных мировых театров - сделать все, для того чтобы сберечь, сохранить, передать из рук в руки классическое наследие, лучшие традиции и весь тот репертуар, который можно на сегодня назвать золотым фондом хореографии. В рамках постоянного поиска и стремления к постоянным инновациям мы теряем самое главное - свои школы, традиции, на которых до сих пор существуем, и, мне кажется, перестаем обращать внимание на наш очень сильный, высокий уровень в классическом танце. На мой взгляд, сегодня лишь порядка пяти-шести театров мира могут позволить себе крупные классические спектакли, потому что всем остальным театрам такие вещи просто физически не потянуть - я уж не говорю о финансировании. Но тем не менее полностью отказываться от современного танца не стоит. Сегодня каждому абсолютно театру нужно поставить себе определенную задачу, выбрать собственную стратегию развития. Потому что мы часто подглядываем, что-то друг у друга воруем, пытаемся примерить чужую рубаху на себя, и в этом допускаем ошибку. Говорим, что мы отстали, что у нас балет уже не впереди планеты всей, что остальные страны нас обошли. Везде слышишь: «современный танец, современная хореография», что все добились результатов в ней, кроме нас.

- Да, эти слова часто звучат, но разве мы действительно ничего не умеем в современном танце?

- Конечно это совершенно неправда! Все дело в проигрыше на информационном поле - мы не умеем себя хвалить, рекламировать то, что у нас хорошо. Но если сегодня заняться именно стратегией рекламы того, что на самом деле у нас происходит, обратить внимание на большое количество талантливых артистов, молодых хореографов - которые у нас есть, но никто ими не занимается, не воспитывает, не раскрывает им горизонты... Если сегодня всем этим процессом заняться и все время об этом говорить, писать и рекламировать - то я вас уверяю, выяснится, что мы не просто впереди планеты всей, а никогда и не отдавали никому этой позиции. Поскольку сегодня артисты, которые имеют хорошее классическое образование, хорошую подготовку, выучку, могут танцевать у любых хореографов. И когда говорят: «Вот, наши артисты не справляются...» Знаете, хорошие артисты - справляются со всем. Я считаю, что ни в коем случае сегодня нельзя отказываться от современного танца и исполнять только классическую хореографию. Потому что когда мы сегодня танцуем и пробуем работать с современными хореографами, такими как Начо Дуато, Килиан, Уэйн Макгрегор, Джон Ноймайер, Жан Кристоф Майо, то есть людьми, которые имеют свою философию, язык танца - от этого наши танцоры становятся богаче. И когда затем они выходят в классическом репертуаре, они понимают стоимость этих спектаклей, понимают, насколько эти спектакли важнее, главнее и гораздо бесценней того, что делается сегодня. Потому что современные спектакли приходят и уходят, живут очень короткое время. А вот большие классические спектакли, которые можно назвать шедеврами мировой хореографии, живут вечно.


© Анна Федорова, АПИ

фото - РИА Новости